ИЗ ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВЕННОГО НОТАРИАТА. ПОРЯДОК И ПРОЦЕДУРА УДОСТОВЕРЕНИЯ НОТАРИАЛЬНЫХ И ДОМАШНИХ ДУХОВНЫХ ЗАВЕЩАНИЙ

ИГОРЬ РУКАВИЦЫН,
частный нотариус Криворожского городского нотариального округа Днепропетровской области
ИЗ ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВЕННОГО НОТАРИАТА. ПОРЯДОК И ПРОЦЕДУРА УДОСТОВЕРЕНИЯ НОТАРИАЛЬНЫХ И ДОМАШНИХ ДУХОВНЫХ ЗАВЕЩАНИЙ
Всегда помни древний рецепт хорошего завещания:
душевный покой, зрелое размышление,
здравый ум и твердая память
Завещание в начале ХХ века (как и сегодня) являлось актом выражения односторонней воли, определяющей судьбу гражданских правоотношений лица и его имущества в случае смерти данного лица. Свое начало это положение берет еще в юридических правилах римского права, которое позже трансформировалось в европейское. Согласно этим правилам основанием для получения права на наследование могли быть закон (обычай) и завещание.
В ранние исторические периоды завещание, в силу причин общественного устройства, являлось не частным распоряжением об имуществе, а скорее торжественной передачей власти домоначальника над всем домом и имуществом другому лицу, которое должно было занять это место после его смерти. Фактически завещание являлось «заветом», т.е. наставлением умирающего о том, кому быть во главе дома и хозяйства, как жить и распоряжаться общим достоянием. Характер завещания изменился вместе с трансформацией самого общества, когда общественный уклад жизни постепенно заменился гражданственностью, построенной на индивидуализме. Общее семейное достояние постепенно начало переходить в личное право членов семьи на определенную долю; завещание утратило публичный характер. Его утверждение народным собранием заменилось оглашением перед свидетелями. В силу исторических условий и существовавших общественных отношений завещание в Российском наследственном праве занимало господствующее положение. Наличие одной лишь только воли лица отличало завещание от договора. Завещание вступало в действие лишь после смерти завещателя, а до наступления этого события оно могло быть изменено или отменено по воле составившего его лица. Актуальность изучения истории вопросов распоряжения имуществом в случае смерти его владельца непосредственно связана с экономическими и социальными условиями, послужившими базисом для формирования института частной собственности в независимой Украине.
Наследственные гражданские правоотношения во все времена имели огромное значение. До нотариальной реформы 1866 года составлялись домашние духовные завещания и так называемые крепостные (которые приобретали юридическую силу лишь после внесения их в специальную «Крепостную книгу» Гражданской Палаты при Окружном суде). Такая двойственность имела традиционные корни, обусловленные влиянием религии на общественную жизнь. А общим требованием к завещанию была обязательность соблюдения письменной формы: устные завещания не имели юридической силы. Законодатель при этом не устанавливал какого-либо образца завещания. Существовало лишь одно правило — воля завещателя должна была быть выражена ясно и определенно, так, чтобы не было сомнения ни относительно личности завещателя и тех, кто является наследниками по завещанию, ни относительно содержания завещательных распоряжений. Неточное указание имущества, а также лиц, и обозначение их долей вело к признанию завещания недействительным.
По русскому праву духовные завещания должны были быть составлены «в здравом уме и твердой памяти». Завещателем могло быть право- и дееспособное лицо, имеющее право отчуждать имущество, о котором делало завещательное распоряжение. На этом основании признавались недействительными завещания безумных, сумасшедших и умалишенных, составленные ими во время помешательства, а также само­убийц. Домашнее духовное завещание должно было быть написано рукой завещателя либо по его просьбе другим лицом, при этом, в случае написания текста завещания самостоятельно, кроме личной подписи завещателя, требовались подписи трех свидетелей (за неграмотных — рукоприкладчиков); при написании текста «со слов» сторонним лицом должны были быть проставлены подписи завещателя, писаря и четырех свидетелей. Все завещания такого типа имели общую преамбулу и начинались со слов «Во имя отца и сына и Святого духа аминь». Ниже приведен фрагмент домашнего духовного завещания, составленный 14.02.1810 екатеринославским купцом Петром Ивановичем Башмаковым (рис. 1):

РИС. 1. ДУХОВНОЕ ЗАВЕЩАНИЕ ЕКАТЕРИНОСЛАВСКОГО КУПЦА П.И. БАШМАКОВА, 14.02.1810
«Лета тысяча восемьсот десятого февраля в четвертой на десять день. — Я нижеименованный Екатеринославский купец Петр Иванов сын Башмаков чувствуя в здоровьи моем слабость, и памятуя что жизнь человеческая в одну минуту по соизволению всемогущего творца сокращается рассудил. Поколь божья благодать осеняет мой разум; распределить благоприобретенное мною имение на нижеследующем основании — 1-е все мое движимое и недвижимое имение в городах Екатеринославе и Новомосковске состоящее заключающееся в дворах лавках товарах капитале и прочем словом что бы только мне ни принадлежало вручаю по смерти моей в полную волю и распоряжение законной моей жене Дарии Михайловой дочери яко сотруднице моей жившей со мной чрез двадцать четыре года в супружеской верности и обязанности; а дабы она удобнее всем тем управлять могла назначаю к ней попечителей Екатеринославских купцов зятя моего Петра Андреевича Четверикова и Афанасия Семеновича Коханова для совета и вспоможения во всех ея предприятиях…»
«…сие мое духовное завещание учиненное мною с доброй моей воли при здравом разуме и совершенной памяти и чувствах подписал при упрошенных мною свидетелях собственною моею рукою вручаю для действия по оному сказанной жене моей Дарьи Михайловой дочери. Сие духовное завещание сочиненное по доброй моя воли собственною моею рукою подписую Екатеринославский купец Петр Иванов сын Башмаков. При сем был и во свидетельство подписался Духовный его Отец Иерей Илия Клементидиев. Сие духовное завещание по словам завещателя Башмакова при здравом его разуме и совершенной памяти сочинил и по прошению ево Башмакова во свидетельство подписался коллежский секретарь Тимофей Тихонов сын Девляшевский. Сие завещание переписывал и по прошению завещателя Башмакова во свидетельство подписался Губернский регістратор Гаврила Андреев сын Нефедьев. Сие Духовное завещание по учиненному в Екатеринославской Палате Гражданскаго Суда 1810 года ноября 23 дня журналу велено записать на изъясненном в оном основании в Крепостную книгу Секретарь Лафроний Дяченков».
Нотариальное законодательство, регулирующее правила совершения и свидетельствования духовных завещаний, постоянно изменялось и совершенствовалось. В дореформенный период с 1649 года по 1866 было принято 77 различных, зачастую противоречащих друг другу узаконений. Причем законодатель не успел вовремя (до начала реформы) внести изменения в «Положения о духовных завещаниях», поэтому до 1869 года в нотариальном положении действовала отсылочная норма на прежнее, дореформенное положение.
Согласно положениям Гражданского законодательства и узаконениям по нотариальной части недействительными признавались завещания несовершеннолетних и лиц, лишенных по решению суда «всех прав и состояний», даже в том случае, когда завещания были сделаны до принятия судом такого решения. Не могли быть завещателями постриженные в монашество, как отрекшиеся от мира и от собственности. В виде исключения лица высшего духовного сословия (архиереи, архимандриты и др.) могли оставлять завещания на движимое личное имущество. Завещания лиц, состоящих под опекой как должников, были действительны относительно той части имущества, которое оставалось после удовлетворения всех требований кредиторов (рис. 2).

РИС. 2. ОГЛАШЕНИЕ ЗАВЕЩАНИЯ. ГЕРМАНИЯ, НАЧАЛО ХVІII ВЕКА, ГРАВЮРА
По общему правилу завещательное распоряжение об имуществе могло быть сделано в пользу лица правоспособного, имеющего право приобретать имущество вообще. Причем правоспособность лица, получающего имущество по завещанию, определялось не на момент его составления, а на момент смерти завещателя.
Составление завещания являлось личным правом лица и не могло быть осуществлено через представителя. Вопрос о возможности составления совместного завещания несколькими лицами, выражающими свою волю один в пользу другого (взаимное завещание или обоюдное) либо в пользу третьего лица, решался в отечественном законодательстве отрицательно. В зарубежной практике общие и взаимные завещания допускались в Пруссии, но только между супругами. Законодатель четко указывал на пять категорий лиц, которые не могли быть свидетелями при составлении завещания.
В отличие от домашних нотариальные завещания не были в достаточной мере распространены вплоть до начала ХХ века. Вместе с развитием общества, повышением уровня правовой культуры граждан и их правосознания появляется и необходимость в профессиональном подходе при фиксировании воли завещателя, что не позволило бы в дальнейшем толковать ее двояко. Подобные услуги мог оказать нотариус, а потому с начала ХХ века с такими вопросами, как удостоверение завещаний, всё больше людей предпочитало обращаться именно к нему (рис. 3).

РИС. 3. САТИРИЧЕСКИЙ РИСУНОК ИЗ ГАЗЕТЫ «ПРИАЗОВСКИЙ КРАЙ» НА ТЕМУ БУРНОГО РАЗВИТИЯ АВТОМОБИЛЬНОГО ТРАНСПОРТА С ПОДПИСЬЮ:
ЛЕТЯТ АВТОМОБИЛИ,
СПАСИТЕЛИ ОТ ЗЛА.
НА НИХ МЫ ПОРЕШИЛИ
ВЕСТИ СВОИ ДЕЛА.
ТУТ МОЖНО В НАЗИДАНЬЕ
И ЖИЗНЬ ЗАСТРАХОВАТЬ,
И ДАЖЕ ЗАВЕЩАНЬЕ
НА СЛУЧАЙ НАПИСАТЬ…

Законодателем был установлен следующий порядок удостоверения нотариальных завещаний: после внесения текста в Актовую книгу в личном присутствии завещателя завещание дважды прочитывалось завещателю, подписывалось им лично, нотариусом и тремя свидетелями. После этого из Актовой книги готовилась «выпись», которая также подписывалась нотариусом и выдавалась в присутствии тех же свидетелей и завещателя, которые, в свою очередь, должны были проставить свои подписи в реестре нотариуса (рис. 4).

РИС. 4. ДУХОВНОЕ ЗАВЕЩАНИЕ СОСТАВЛЕННОЕ 16.06.1915, «ВЫПИСЬ» ИЗ АКТОВОЙ КНИГИ НОТАРИУСА Г. РОСТОВА-НА-ДОНУ В.Т. ЦВЕТКОВА
Нотариальные завещания, так же как и все остальные нотариальные документы пореформенного периода, имели так называемую книжную форму, которая существенно отличалась от современной протокольной. Сегодня нотариальный документ изготавливается на отдельных лис­тах в нескольких экземплярах, имеющих одинаковую юридическую силу, в реестр записывается лишь вид нотариального действия. Такая форма и в описываемый период была распространена в большинстве европейских стран, однако по воле законодателя, обеспокоенного в начале проведения реформы вопросами минимизации фальсификаций и злоупотреблений в сфере нотариального документооборота, был оставлен прежний дореформенный порядок, по которому документ дословно вносился в Актовую книгу с последующей выдачей каждой из сторон засвидетельствованного нотариусом акта, называемого «главной выписью». «Выпись», выдаваемая завещателю, имела силу оригинала завещания, записанного в Актовую книгу. Но при возникновении спора о расхождениях в этих двух документах преимущество отдавалось записанному в Актовой книге для актов, не относящихся к недвижимому имуществу.
Существенная разница в юридической силе нотариального и домашнего завещаний заключалась в том, что в случае спора о подлинности нотариального завещания в обязанности истца входило доказать, что оно подложное; если же оспаривалась подлинность домашнего, то доказать ее был обязан тот, кто основывает на нем свои права. Отмена либо изменение нотариального завещания были возможны лишь нотариальным путем, а домашнее изменялось по выбору завещателя — домашним либо нотариальным. Составление нового завещания отменяло действие старого. На различные виды имущества могло составляться как домашнее, так и нотариальное завещание.
Интересный образец политической сатиры представляет собой открытка за 1914 год с вымышленным текстом завещания кайзера Германии Вильгельма II, выпущенная через несколько месяцев после начала Первой мировой войны. Обращает внимание тот факт, что, несмотря на сугубо пропагандистскую функцию текста завещания, в нем учтены все требования того времени, установленные для данного вида документов (рис. 5, 6).

РИС. 5, 6. ЛИЦЕВАЯ И ОБОРОТНАЯ СТОРОНЫ САТИРИЧЕСКОЙ ОТКРЫТКИ С «ЗАВЕЩАНИЕМ ВИЛЬГЕЛЬМА КРОВАВОГО», РОССИЯ, 1914 ГОД
Еще одним ярко выраженным моментом этого сатирического завещания является его благотворительный характер, направленный в пользу как частных лиц «…я завещаю вдовам, сиротам и старикам, кои лишились из-за меня своих кормильцев…», так и целых государств. Подобная тенденция пожертвования средств на различные общественные цели отразилась в «благотворительных» завещаниях крупных промышленников и капиталистов Российской империи начала ХХ века. Эти завещания обязательно должны были совершаться в нотариальной форме, так как в значительной мере ущемляли права законных наследников и очень часто оспаривались в судах.
Попытка изучения и систематизации данных относительно завещаний, составленных с пожертвованиями на благотворительность, была предпринята Г.Н. Ульяновой в работе «Благотворительность московских предпринимателей: 1860–1914 гг.» (М., 1999. – С. 281–494). Так, согласно найденным ею данным, в Москве, крупнейшем финансовом и промышленном центре Российской империи, в период с 1868 по 1917 год было совершено не менее 133 таких завещаний, общая сумма пожертвований по которым составила 52166575 руб. При этом наиболее крупные пожертвования, более миллиона рублей, были сделаны по духовным завещаниям: Г.Г. Солодовникова — 20147700 руб. в 1901 году; А.И. Коншина — 2 млн. руб. и недвижимость в 1914 году; Ф.Я. Ермакова — 2,06 млн. руб. в 1903, 1904 и 1906 годах; А.К. Медведникова — 2,04 млн. руб. в 1900 году; Н.А. Мазурина — 1,89 млн. руб. в 1886, 1887 и 1903 годах; П.М. Третьякова — 1,72 млн. руб. в 1898, 1900 и 1901 годах; А.В. Алексеева — 1,45 млн. руб. в 1910 и 1914 годах. Число пожертвований по завещаниям очень сильно варьировалась в разные года, однако при этом завещаний на суммы свыше 100 тыс. руб. было более тридцати. В четырех случаях, описываемых исследователем Г.Н. Ульяновой, благотворительные завещания оспаривались наследниками (завещание А.Б. Неокладнова на 334 тыс. руб., А.Н. Алексеевой на 407 тыс. руб., П.С. Калининой на 14,9 тыс. руб. и Е.У. Залогиной), однако после длительных судебных разбирательств суд принимал сторону завещателя.
Для украинской истории несомненный интерес представляет завещание Сергея Николаевича Колачевского, крупнейшего рудопромышленника, доктора, ученого и мецената, оставившего все свое имущество, оцененное в 30 млн. руб. на «устройство в его имении сельскохозяйственного училища с образцовыми полями, фермой и фруктовым садом». Для сравнения: завещание А. Нобеля, оставленное на организацию Фонда Нобеля, являющегося и сегодня крупной всемирной общественной, благотворительной и финансовой организацией, в 1901 году составляло 31,5 млн шведских крон, или 16,38 млн. руб. Исполнение завещания С.Н. Колачевского задержал судебный процесс родственников, оспаривавших его. В связи с важностью дела его рассмотрение было перенесено в Санкт-Петербург и затянулось на долгие пять лет. 16 марта 1916 года сенат решил оставить жалобу родственников без последствий, и завещание было утверждено к исполнению Петроградской судебной палатой. Однако время было упущено, и события октября 1917 года не дали возможности реализовать столь масштабный благотворительный проект.
Интерес для исследования истории оте­чест­венного нотариата представляет не только факт благотворительного завещания С.Н. Колачевского, но и юридический казус, связанный с получением в наследство его женой Евгенией Колачевской рудоносных участков в Криворожском рудничном районе. Так, в «Нотариальном вестнике» за 1904 год была размещена следующая информация: «После смерти землевладелицы М.М. Зайцевой громадное имение «Еленовка» в Верхнеднепровском уезде досталось по духовному завещанию Евгении Колачевской, которая уплатила причитавшиеся с нее наследственные пошлины за безвозмездный переход имущества. Однако спустя некоторое время Херсонская казенная палата потребовала от Колачевской дополнительных пошлин в размере 141401 и 31108 руб. пени на том основании, что в недрах земли имения в разработке оказался рудник, содержащий богатое месторождение железной руды, в связи с чем земля была переоценена. Одесский окружной суд признал требование Казенной палаты не заслуживающим уважения и отменил на основании определения земельных сборов со стоимости только самой земли» (рис. 7).

РИС. 7. С.Н. КАЛАЧЕВСКИЙ (1849–1911), ЗАВЕЩАВШИЙ НА БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ 30 МЛН. РУБ.
Работа по извлечению из небытия истории имен украинских меценатов и благотворителей, завещавших свои сбережения на общественное благо, еще ждет своих исследователей, и главным в этом деле источником могут и должны служить сведения из духовных завещаний, хранящихся в нотариальных архивах.

ИГОРЬ РУКАВИЦЫН отримати повну версію статті